MCXXXIV от 225 года не распространяется на лиц императорской фамилии. Здание Сената и дворец экзарха еще не восстановлены в городе. Увы, в казне денег нет. Временно королеве будет предоставлен дворец архиепископа при храме Афины. Он пустует уже много лет, но находится в полном порядке, за ним ухаживают монахи.
– Ты смотрел? – обратился я к заместителю Миная Татимиру.
– Смотрел, он, конечно, крепкий и ухожен неплохо, но гарантировать безопасность там сложно.
– Тогда где?
– Напротив есть пустующий дворец, прикрыт башней на стене, два выхода, один ведет на причал. Внутри свой источник воды.
– Зал для приемов есть?
– Есть.
– Доставь туда трон экзарха.
– Есть!
– Калисфения будет проживать напротив Темпль Атене, до тех пор, пока не восстановят ее дворец в городе. Коронацию проведем в Сенате.
– А как же служба, торжества?
– В нашем государстве церковь отделена от него. То, что происходит наверху, ее не касается. Церковники на эти мероприятия не допускаются, только как обычные приглашенные, но мы их не знаем, поэтому необходимости в приглашении просто нет. Мы же – варвары, но с «укрощенным богом войны».
Катя слышала наш разговор и ехидно улыбалась, время от времени оборачиваясь назад, посмотреть на реакцию будущих подданных. Не обошлось без маленького происшествия: когда вошли в Сенат, гвардейцам пришлось применить оружие, чтобы прервать попытку освистать появление женщины в Сенате. Не на тех нарвались! Один выстрел, и вместо свиста раздалось журчание.
– Нежелающие давать присягу могут покинуть и здание Сената, и остров. В любом направлении: хотите в Африку, хотите в Рим. Территория, занятая в настоящий момент арабами, как на острове Сицилия, так и весь юг Апеннинского полуострова, указом Михаила Третьего, отданы Калисфении Первой, с условием того, что арабы будут изгнаны с этих земель. Её потомки мужского пола получат по рождению право на престол нового королевства. Изгнание арабов ею поручено провести мне, и тем войскам, которые прибыли и прибудут со мной. Нежелающих освобождения острова и прилегающих территорий, из числа подданных императора Михаила, мы будем считать изменниками, и поступать с ними по законам военного времени. По окончанию боевых действий будет утверждена Конституция данной монархии, которая предоставит определенные права Сенату и выборным Советам. Все законы и распоряжения Сената и Синода мной аннулированы, так как через полчаса начнется высадка моих войск на Сицилию. Не хотите признавать вами же призванную королеву? Скатертью дорога. У меня все. Раздайте текст присяги сенаторам. Подчеркиваю, присяга – дело добровольное, но с обязательным последующим исполнением.
Больше всего это походило на вооруженный переворот, я не спорю, но безвластие привело этот край к текущему положению дел.
– Господа сенаторы! Это – вторжение! Никто не имеет право останавливать действие законов Византии на ее территории!
Я махнул рукой ординарцу, и тот предал мне из портфеля небольшой золотой жезл, примерно в три килограмма весом.
– Иди сюда, сенатор! Куда?! Тебе повелевает пра-консул империи! Марш ко мне и целуй жезл! На колено! Целуй! – тот припал на одно колено и поцеловал золотую палку. – Есть еще сомневающиеся, что я имею право объявить военное положение? Звание пра-консула не мешает мне быть главой Славянского Союза и использовать его войска для наведения порядка в провинции.
Тут сенаторы поняли, что попали они с выбором королевы прямо волку в зубы. Желающих публично отказаться от присяги не нашлось. Хрупкая, на вид, девушка оказалась тем самым зайцем, которого в ресторан послал лев из анекдота, позадираться.
– Господин пра-консул! Начинайте высадку!
– Есть, Ваше Величество! – ответил я и отправил из здания, которое временно занимал Сенат Сицилии, одного из ординарцев. Собственно говоря, это был уже спектакль, так как высадка шла уже в течении 40 минут. Сенаторы со своими «тараканами в голове» нас задержали. Проводив Катю в ее «новый дом», все, кроме небольшой охраны, двинулись на корабль, слушать сообщения и читать радиограммы от десанта. Так как высадка проводилась непосредственно в портах, то особых проблем не возникло. В Ликате пришлось высаживаться на пляж в устье реки Сальсо из-за того, что вход в порт был перегорожен цепью. К полудню все приморские города и их порты были захвачены десантом. Арабы были ошеломлены действиями десанта, так как никогда прежде не сталкивались с такими тактическими новшествами. Высадка малой группы, от взвода до роты, при активной поддержке артиллерией кораблей. И танки. Их мы привезли на остров в первой волне 14 штук. Они парализовали действия арабской кавалерии, да и пехоты. Пришлось перед обедом возвращаться в крепость и выполнять обещанное: просить руки Екатерины Николаевны.
Ну что, захожу, а из дверей задом и кланяясь выползает какой-то хлыщ, украшенный перьями павлина или страуса, сразу не разобрал.
– Больше никого не пускать! – сказал гвардейцам, и вошел в залу. Катя сидит в кресле, что-то рассматривает на ладони.
– Кто там еще? – строго так! Поднимает глаза и расплывается в улыбке, вскакивает и почти бежит навстречу.
– Да это-то я. А был-то кто?
– Не помню, сенатор какой-то из Фарагниоли или Санта Мария Скале.
– Чё хотел?
– Ну ты же сам сказал, что женихов будет, как грязи.
– Что???
– Мне встать с кресла не дают! Валом валят! Я есть хочу!
– А я тоже зашел пообедать! Ты же у нас королева!
На меня посмотрели таким взглядом, что я понял: необходимо звать стражу.
– Сержант! Как тебя там??? Войди!
– Сержант Храбров, княже! Звали?
– Зовут-то как?
– Сбыня.
– Обед государыне готов?
– Не интересовался!
– Поинтересуйся и доложи!
– Есть!
– У меня есть новости, Катя! Капитан Милов взял Палермо и, похоже, повесил амира Мухаммада. Тот по-русски не отвечал и на латыни не говорил. Задирался и требовал, насколько капитан понял, какого-то ибн Искандера, то есть меня. Я, как и обещал, зашел предложить тебе руку и сердце. Ты не возражаешь?
– Если это меня избавит от посетителей, то нет. Я же тебе обещала! Этот Фрагнолик был двадцать шестым! Я 26-ти женихам отказала за это время! По-моему, их в Сенате меньше было.
– Семнадцать. Семнадцать сенаторов было.
Стук в дверь, входит, после приглашения, сержант Храбров.
– Государь, кроме нас, гвардейцев, во дворце ни единой души нет. Никто ничего королеве не готовил. Мы тут консерву вскрыли, салатик сделали, хлебушек есть, вино, картошка, холодная, правда. Отведать не желаете?
«Блин! Гвардейцы – они и есть гвардейцы! Голодным не оставят, но черт возьми, повод довольно серьезный, чтобы свиной тушенкой закусывать» – подумал я, поблагодарил сержанта и сказал:
– Мы на «Феликса» сходим пообедать, наряд на кухню пришлем. Благодарю за службу, сержант! Передай остальным, что я сказал.
– Служу трудовому народу, княже!
– Ступай, покушай! – и мы вышли из зала, по